d5e09463     

Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л) - Всепоглощающая Любовь



Алексей Иванович Пантелеев
(Л.Пантелеев)
Всепоглощающая любовь
Поезд дальнего следования. Купейный вагон.
В одном из купе едет пожилой, веселый, весьма интеллигентного вида
человек, любитель основательно выпить и хорошо закусить.
Утром, когда на окнах еще задернуты репсовые занавески, в коридоре
хлопает дверь и откуда-то вместе с шумом колес врывается молодой, звонкий,
словно промороженный женский голос:
- Водочки никто не пожелает? Коньячок есть! Пиво жигулевское!
И, просыпаясь, потягиваясь на своей верхней полке, мой сосед бодро
встречает наступающий день.
- Эх, пивка, что ли, пригубить? - говорит он, позевывая и похрустывая
косточками.
С этого начинается. Пригубив пивка, он через полчаса пригубливает
рябиновки, потом - коньячка, потом - сорокаградусной московской... И, заедая
все эти пития дорогими ресторанными бутербродами - с семгой, с икрой, с
кильками и шпротами, он с таким же удовольствием и с тем же пылом весь день
говорит: рассказывает о себе, о своей семье и больше всего о четырехлетней
внучке, свидания с которой он так страстно, так нетерпеливо ждет.
- Радость ты моя! - говорит он с умилением, и глаза его краснеют и
слезятся. - Радость ты моя! Пупырышка моя!..
Нежнейшая улыбка не сходит с лица старика все время, пока он вспоминает
о внучке. А вспоминать о ней он может без конца, память его хранит все ее
детские шалости, имена всех ее кукол, все смешные и не очень смешные
словечки, выдуманные или исковерканные Зиночкой... С волнением предвкушает
он минуту, когда встретится с девочкой:
- Ох, представляю... представляю себе, как она обрадуется, как
возликует, как затопает, захлопает, просияет, когда выбежит на мой звонок в
коридор: "Дедуля! Дедуля плиехал!"
Счастливыми глазами старик долго и мечтательно рассматривает, подняв на
свет, хрустально-прозрачную влагу, зеленеющую в граненом стакане, лотом, как
бы разом решившись, быстро выливает ее в себя, с удовольствием морщится,
жмурится, покрякивает и, пожевав бутерброд с паюсной икрой, говорит:
- Нет, дорогой, вам этого не понять: молоды. Надо стать дедом, чтобы
познать настоящую, чистую, бескорыстную, всепоглощающую любовь...
Но вот еще раз хлопает в коридоре дверь, и уже другой, не давешний
звонкий, а хриплый и басовитый женский голос на весь вагон объявляет:
- Пирожных, щиколада, яблок никому не потребуется? Пирожные есть,
щиколад, печенье, яблочки!..
Сосед мой прислушался, встрепенулся, вскочил, схватился за щеки.
- Ах, боже ты мой! Что же это я?! Надо же Зинушке из командировки
гостинчика привезти. Как же можно - с пустыми руками! В Москве не успел, так
хоть здесь...
И, приоткрыв раздвижную дверку, он выглядывает в коридор.
- Мадам! Просим вас не обойти нас своим вниманием!..
Облаченная в белую куртку "мадам" с трудом втискивает себя и свою
объемистую корзину в купе; улыбаясь, раскидывает товар. Старик долго и
основательно выбирает и наконец останавливает свой выбор на большом, как
берцовая кость, коричневом эклере.
- Эффектная вещь! - говорит он, надевая очки и рассматривая со всех
сторон пирожное. - Это Зинушке должно понравиться. Как вы думаете? И сколько
она стоит, эта вещичка?
- Четыре пятьдесят.
Рука моего соседа застревает в кармане.
- Гм... да... - говорит он. - А ведь дороговато, признаться, а? Что же
делать? Гм!.. А подешевле чего-нибудь не найдется? Ну, леденцов
каких-нибудь, карамелек, бонбошек.
Карамелек не оказывается, и официантка, погасив улыбку, выбирается со
своим коробом и с непроданным эклером в к



Содержание раздела